Гражданская кампания [= Мирные действия] - Лоис Буджолд

— Она племянница лорда Аудитора Фортица, а ее муж очень скверно погиб пару месяцев назад. Сомневаюсь, что у нее подходящее настроение для выслушивания твоих шуточек.

Похоже, не у нее одной. Дьявол! Майлз сегодня тоже в весьма гнусном настроении.

— Э, да он небось влез в одно из твоих дел, так? Что ж, впредь наука. — Наклонившись вперед, Айвен ехидно улыбнулся: — Тоже способ решения проблемы недостатка юных вдов — создавать их самому.

Все признаки снисходительного веселья, с каким Майлз до сего момента выслушивал ерничество Айвена, мгновенно испарились. Он резко выпрямился и подался вперед, вцепившись в подлокотники. В голосе звучал арктический холод.

— Я буду вам чрезвычайно признателен, лорд Форпатрил, если вы впредь не станете повторять эти инсинуации. Никогда.

У Айвена от изумления желудок сжался в комок. Он уже пару раз наблюдал Майлза в роли Имперского Аудитора, но со стороны. Ледяные серые глаза кузена вдруг сделались похожими на два оружейных дула. Айвен открыл рот — и медленно закрыл. Да что тут, к черту, творится?! И как от такого коротышки может исходить столь чудовищная угроза? Годы практики, надо полагать. И подходящих условий.

— Это всего лишь шутка, Майлз!

— И очень не смешная! — Майлз потер запястья и нахмурился, глядя куда-то вдаль. На скуле заиграл желвак. Он поднял голову. Через некоторое время Майлз добавил уже более спокойно: — Я не стану тебе рассказывать об этом комаррианском расследовании, Айвен: оно под грифом «перед прочтением сжечь», и я не шучу. Скажу лишь одно, но не для дальнейшего распространения. Смерть Этьена Форсуассона была чудовищной, это было убийство, и я не смог ничего предотвратить. Но не я приложил руку к его гибели.

— Господи ты боже мой, Майлз, я ведь не имел в виду, что ты на самом деле…

— Тем не менее, — резко перебил Майлз, — все доказательства этому теперь засекречены настолько глубоко, насколько вообще возможно. Из чего следует, что, если против меня выдвинут обвинение, я не смогу публично предоставить доказательства моей невиновности. Подумай о вытекающих из этого последствиях, будь любезен. Особенно если… мое ухаживание увенчается успехом.

Айвен озадаченно пожевал губу, переваривая сказанное. Затем просиял:

— Но… у Грегора ведь есть доступ! А кто осмелится с ним спорить? Грегор может объявить тебя невиновным.

— Император, мой названый брат, назначивший меня Аудитором в качестве любезности моему отцу? Как, во всяком случае, утверждают некоторые?

Айвен неловко поерзал. Значит, до Майлза эти слухи уже дошли…

— Те, чье мнение достойно внимания, знают правду. Где ты услышал эту пакость, Майлз?

Ответом послужило лишь короткое пожатие плечами и неопределенный жест. Похоже, Майлз становится просто удручающе дипломатичен. Айвен скорее согласился бы застрелиться из плазмотрона, чем оказаться замешанным в политические игры Империи. Не то чтобы он с воплями бежал от этого прочь — подобное поведение привлекло бы слишком много внимания. Медленное отползание в сторону — вот лучшая тактика. Майлз же… Маньяку Майлзу вполне может хватить смелости сделать политическую карьеру. Этот гном всегда был несколько склонен к суициду. Уж лучше ты, чем я, парень.

Майлз, оторвавшись от созерцания своих полусапог, поднял голову.

— Я знаю, что у меня нет права просить тебя об этом, Айвен. Я по-прежнему у тебя в долгу… после того, что случилось минувшей осенью. И за десятки прочих случаев, когда ты спасал мою шею. Или пытался спасти. Все, что я могу, — это попросить. Пожалуйста. У меня было не так много шансов, а эта женщина для меня все. — И криво улыбнулся.

Черт бы побрал эту его улыбку! Разве Айвен виноват, что он родился здоровым, а кузен — калекой? Нет, черт подери! Майлз такой из-за политических распрей, и можно было бы посчитать, что это послужит ему уроком, так ведь нет же! Как выяснилось, даже иглограната снайпера не способна остановить это гиперактивное маленькое дерьмецо. И всякий раз ты разрываешься между желанием придушить его голыми руками или плакать от гордости за него. Во всяком случае, Айвен позаботился, чтобы никто не видел его лица, когда во время прошлого Зимнепраздника в замке Форхартунг Майлз приносил присягу Имперского Аудитора чуть ли не перед всем Барраяром. Он произносил слова присяги с таким жаром! Такой маленький, такой искалеченный, такой несгибаемый. Покажите людям свет, и они последуют за ним куда угодно.

Понимает ли сам Майлз, насколько он опасен?

И этот маленький параноик действительно считает, что у Айвена хватит магии увести у него женщину, в которой Майлз заинтересован. Это опасение льстило Айвену куда больше, чем он рисковал показать. Но у Майлза так мало уязвимых мест, что грех лишать его этой иллюзии. Может оказаться неполезным для его души, хе!

— Ладно, — вздохнул Айвен. — Но помни, что я лишь даю тебе право первого выстрела. Если она даст тебе от ворот поворот, то, мне кажется, у меня есть право быть следующим на очереди, как и у любого другого.

Майлз слегка расслабился.

— Это все, о чем я прошу. — И тут же напрягся снова. — Слово Форпатрила?

— Слово Форпатрила, — снизошел Айвен, выдержав хорошую паузу.

Майлз расслабился полностью и даже почти развеселился. В последующие несколько минут обсуждение списка дел, присланного леди Элис, перемежалось с дифирамбами в адрес госпожи Форсуассон. Лишь одно хуже вспышек ревности кузена, решил Айвен, — это выслушивание его влюбленного лепета. Совершенно очевидно, что сегодня особняк Форкосиганов — не самое подходящее укрытие от леди Элис. И не только сегодня, но и в последующие дни. Майлз даже не пожелал прерваться, чтобы что-нибудь выпить. Когда же он принялся излагать свои планы относительно сада, Айвен сослался на дела и удрал.

И только спускаясь по лестнице, вдруг понял, что снова остался в дураках. Майлз добился чего хотел, а Айвен так толком и не понял, как это произошло. Он ведь вовсе не намеревался давать слово фора. Айвен раздраженно нахмурился.

Все не так. Если эта самая Катриона действительно настолько хороша, она заслуживает мужчины, который станет бороться за нее. А если ее любовь к Майлзу подлежит испытанию, то чем раньше это произойдет, тем лучше. У Майлза нет чувства меры, чувства… самосохранения. Какой же будет сокрушительный удар, если она надумает его отшить. Тогда наверняка снова придется прибегать в качестве терапии к ледяной ванне. Мне следовало подержать его голову под водой несколько дольше. Я слишком рано его выпустил, и в этом моя ошибка…